ФорУм

Князя обвинили в жестокости, которую он якобы проявлял по отношению к саксонскому населению входившей в состав Венгерского королевства Трансильвании. По свидетельству Модруссы, Матьяш Корвин лично рассказывал о злодеяниях своего вассала, а затем предъявил некий анонимный документ, в котором обстоятельно, с немецкой пунктуальностью сообщалось о кровавых похождениях "великого изверга". В доносе говорилось о десятках тысяч замученных мирных жителях и впервые упоминались анекдоты о заживо сожженных нищих, о посаженных на кол монахах, о том, как Дракула приказал прибить гвоздями шапки к головам иностранных послов, и прочие подобные истории. Неизвестный автор сравнивал валашского князя с тиранами древности, утверждая, что во времена его правления Валахия напоминала "лес из посаженных на кол", обвинял Влада в невиданной жестокости, но при этом совершенно не заботился о правдоподобии своего рассказа. В тексте доноса встречается очень много противоречий, например, приведенные в документе названия населенных пунктов, где будто бы было уничтожено по 20-30 тысяч (!) человек, до сих пор не могут быть идентифицированы историками. Что же послужило документальной основой для этого доноса? Мы знаем, что Дракула действительно совершил несколько рейдов в Трансильванию, уничтожая скрывавшихся там заговорщиков, среди которых находились претенденты на валашский престол. Но, несмотря на эти локальные военные операции, князь не прерывал коммерческих отношений с трансильванскими саксонскими городами Сибиу и Брашов, что подтверждает деловая переписка Дракулы того периода. Очень важно отметить, что, помимо появившегося в 1462 году доноса, нет ни одного более раннего свидетельства о массовых убийствах мирного населения на территории Трансильвании в 50-е годы XV века. Невозможно представить, как уничтожение десятков тысяч человек, регулярно происходившее на протяжении нескольких лет, могло бы остаться незамеченным в Европе и не нашло бы отражения в хрониках и дипломатической переписке тех лет. Следовательно, рейды Дракулы в принадлежавшие Валахии, но расположенные на территории Трансильвании анклавы в момент их проведения рассматривались в европейских странах как внутреннее дело Валахии и не вызывали никакого общественного резонанса. На основании этих фактов можно утверждать, что анонимный документ, впервые сообщивший о злодеяниях "великого изверга", не соответствовал действительности и оказался очередной фальшивкой, сфабрикованной по приказу короля Матьяша вслед за "письмом к султану" для того, чтобы оправдать незаконный арест Влада Дракулы.

Для папы Пия II - а он был близким другом германского императора Фридриха III и в силу этого сочувствовал саксонскому населению Трансильвании - таких объяснений оказалось достаточно. Он не стал вмешиваться в судьбу высокопоставленного пленника, оставив в силе решение венгерского короля. А вот сам Матьяш Корвин, чувствуя шаткость выдвинутых им обвинений, продолжал дискредитировать томившегося в темнице Дракулу, прибегнув, говоря современным языком, к услугам "средств массовой информации". Поэма Михаэля Бехайма, созданная на основе доноса, гравюры, изображавшие жестокого тирана, "разосланные по всему миру для всеобщего обозрения", и, наконец, множество тиражей первопечатных брошюр (из которых до нас дошли тринадцать) под общим названием "Об одном великом изверге" - все это должно было сформировать негативное отношение к Дракуле, превратив его из героя в злодея. Портрет Влада, о котором уже говорилось, также был написан во время его тюремного заключения. Возможно, Матьяш хотел заполучить изображение "чудовища", но просчитался - кисть художника запечатлела на холсте благородный, полный достоинства облик валашского князя. А богатая одежда только подчеркивала желтый, болезненный цвет лица и крайнюю степень истощения узника, указывавшую на то, в каких ужасных условиях он содержался на самом деле. Судя по всему, Матьяш Корвин не собирался освобождать своего пленника, обрекая его на медленное умирание в темнице. Но судьба подарила Дракуле возможность пережить еще один взлет. Во время правления Раду Красивого Валахия полностью подчинилась Турции, что не могло не тревожить нового римского папу Сикста IV. Вероятно, именно вмешательство понтифика изменило судьбу Дракулы. Князь Валахии на деле показал, что может противостоять турецкой угрозе, а потому именно Владу предстояло вести в бой христианскую армию в новом крестовом походе. Условиями освобождения князя из тюрьмы стали его переход из православной веры в католическую и женитьба на двоюродной сестре Матьяша Корвина. Парадоксально, но "великий изверг" мог получить свободу, лишь породнившись с венгерским королем, который еще недавно представлял Дракулу кровожадным монстром... Спустя два года после освобождения, летом 1476 года, Влад в качестве одного из командующих венгерской армией выступил в поход; его цель состояла в освобождении оккупированной турками Валахии. Войска проходили по территории Трансильвании, и сохранились документы, сообщающие, что горожане саксонского Брашова радостно приветствовали возвращение "великого изверга", который, если верить доносу, еще несколько лет назад творил здесь неслыханные злодеяния. Вступив с боями в Валахию, Дракула вытеснил турецкие войска и 26 ноября 1476 года вновь взошел на престол княжества. Его правление оказалось очень коротким - князя окружали явные и скрытые враги, а потому роковая развязка была неизбежна. Гибель Влада в конце декабря того же года окутана тайной. Есть несколько версий случившегося, но все они сводятся к тому, что князь пал жертвой измены, доверившись находившимся в его окружении предателям. Известно, что голову Дракулы передали в дар турецкому султану, и тот приказал выставить ее на одной из площадей Константинополя. А румынские фольклорные источники сообщают, что обезглавленное тело князя нашли монахи расположенного неподалеку от Бухареста монастыря Снагов и похоронили в построенной самим Дракулой часовне возле алтаря.

Рассказы о зверствах в Трансильвании, за которые Дракула и получил репутацию "великого изверга", оказались клеветой, преследовавшей конкретные корыстные цели. История сложилась так, что потомки судят о Дракуле по тому, как описывали поступки Влада его враги, стремившиеся опорочить князя, - где уж в такой ситуации говорить об объективности?! Что же касается отсутствия хроник, восхваляющих Дракулу, это объясняется слишком коротким сроком его правления. Он просто не успел, а возможно, и не посчитал необходимым обзавестись придворными летописцами, в обязанности которых входило восхваление правителя. Иное дело прославившийся своей просвещенностью и гуманизмом король Матьяш, "со смертью которого умерла и справедливость", или правивший без малого полвека молдавский князь Штефан, предавший Дракулу и посадивший на кол две тысячи румын, но при этом прозванный Великим и Святым... В мутном потоке лжи трудно различить правду, но, к счастью, до нас дошли документальные свидетельства того, как правил страной Влад Дракула. Сохранились подписанные им грамоты, в которых он дарил крестьянам земли, жаловал привилегии монастырям, договор с Турцией, скрупулезно и последовательно отстаивавший права граждан Валахии. Мы знаем, что Дракула настаивал на соблюдении церковных обрядов погребения для казненных преступников, и этот очень важный факт полностью опровергает утверждение о том, будто он сажал на кол исповедовавших христианство жителей румынских княжеств. Известно, что он строил церкви и монастыри, основал Бухарест, с отчаянной храбростью сражался с турецкими захватчиками, защищая свой народ и свою землю. А еще есть легенда о том, как Дракула встречался с Богом, пытаясь узнать, где находится могила его отца, чтобы на этом месте воздвигнуть храм...

Прозвище Цепеш (Tepes - от румынского tepea - кол, буквально - Протыкатель, Сажатель на кол) Дракула получил от своих врагов. Так при жизни князя называли боявшиеся и ненавидевшие его турки. Однако в самой Валахии и в других христианских странах он был известен как Дракула, то есть "Сын Дракона" (прозвище, унаследованное Владом от отца). Так его называли во всех официальных документах, так он подписывал некоторые свои письма. Румынское прозвище Цепеш впервые было упомянуто только в 1508 году, спустя тридцать два года после гибели Влада. Однако, несмотря на эти факты, большинство современных историков называют Влада III Цепешем, а не Дракулой.

Далее на ознакомление представлю пресловутый опус от Фёдора Курицина, русского посла в венгрии, переписанный в последней редакции в 1490 году иеромонахом Ефросином.

Приидоша к нему нѣкогда от турьскаго поклисарие и, егда внидоша к нему и поклонишась по своему обычаю, а капъ своих з главъ не сняша. Он же вопроси их: «Что ради тако учинисте, ко государю велику приидосте и такову срамоту ми учинисте?» Они же отвѣщаша: «Таковъ обычай нашь, государь, и земля наша имѣет». Он же глагола имъ: «И азъ хощу вашего закона потвердити, да крѣпко стоите». И повелѣ имъ гвоздиемъ малым желѣзным ко главам прибити капы и отпусти ихъ, рекъ имъ: «Шедше, скажите государю вашему: онъ навыкъ от вас ту срамоту терпѣти, мы же не навыкохом, да не посылает своего обычая ко иным государемъ, кои не хотят его имѣти, но у себе его да держит».

Царь же велми разсердити себе о том, и поиде воинством на него, и прииде на него со многими силами. Он же, собравъ елико имѣаше у себе войска, и удари на турковъ нощию, и множьство изби их. И не возможе противу великого войска малыми людьми и възратися. И кои с нимъ з бою того приидоша, и начат ихъ сам смотрити; кой раненъ спереди, тому честь велию подаваше и витязем его учиняше, коих же сзади, того на колъ повелѣ всажати проходом, глаголя: «Ты еси не муж, но жена». А тогда, коли поиде на туркы, тако глагола всему войску своему: «Кто хощет смерть помышляти, той не ходи со мною, остани зде». Царь же, слышавъ то, поиде прочь с великою срамотою, безчислено изгуби войска, не смѣ на него поити.

Царь же поклисаря посла к нему, да ему дасть дань. Дракула же велми почести поклисаря оного, и показа ему все свое имѣние, и рече ему: «Азъ не токмо хощу дань давати царю, но со всѣмъ своимъ воинством и со всею казною хощу к нему ити на службу, да како ми повелитъ, тако ему служу. И ты возвѣсти царю, какъ поиду к нему, да не велить царь по своей земли никоего зла учинити мнѣ и моимъ людем, а язъ скоро хощу по тебѣ ко царю ити, и дань принесу, и самъ к нему прииду». Царь же, услышав то от посла своего, что Дракула хощет приити к нему на службу, и посла его почести и одари много. И велми рад бысть, бѣ бо тогда ратуяся со восточными. И посла скоро по всѣм градом и по земли, да когда Дракула поидет, никоегож зла никто дабы Дракулѣ не учинилъ, но еще и честь ему воздавали. Дракула же поиде, събрався съ всѣм воиньством, и приставове царстии с нимъ, и велию честь ему воздаваху. Он же преиде по земли его яко 5 дни, и внезапу вернуся, и начат плѣнити градове и села, и множьство много поплѣни и изсѣче, овых на колие сажаху турков, а иных на полы пресѣкая и жжигая, и до ссущих младенець. Ничтоже остави, всю землю ту пусту учини, прочих же, иже суть християне, на свою землю прегна и насели. И множьство много користи взем, возвратись, приставовъ тѣх почтив, отпусти, рек: «Шедше, повѣсте царю вашему, якоже видѣсте: сколко могох, толико есмь ему послужил. И будет ему угодна моя служба, и азъ еще хощу ему тако служити, какова ми есть сила». Царь же ничтоже ему не може учинити, но срамом побѣженъ бысть.

И толико ненавидя во своей земли зла, яко хто учинит кое зло, татбу или разбой, или кую лжу, или неправду, той никако не будет живъ. Аще ль велики боляринъ, иль священник, иль инок, или просты, аще и велико богатьство имѣл бы кто, не может искупитись от смерти, и толико грозенъ бысть.

Источникъ его и кладязь на едином мѣстѣ, и к тому кладязу и источнику пришли путие мнози от многых странъ, и прихождаху людие мнози и пияху от кладязя и источника воду, студена бо бѣ и сладка. Он же у того кладязя на пустом мѣстѣ постави чару велию и дивну злату, и хто хотяще воду пити, да тою чарою пиетъ, на том мѣстѣ да поставит, и, елико оно время пребысть, никтоже смѣаше ту чару взяти.

Единою ж пусти по всей земли свое велѣние, да кто старъ, иль немощенъ, иль чимъ вреденъ, или нищъ, вси да приидут к нему. И собрашась бесчисленое множество нищих и странных к нему, чающе от него великиа милости. Он же повелѣ собрати всѣх во едину храмину велику, на то устроену, и повелѣ дати имъ ясти и пити доволно; они ж ядше и возвеселишась. Он же сам приде к нимъ и глагола имъ: «Что еще требуете?» Они же вси отвѣщаша: «Вѣдает, государю, Богъ и твое величество, как тя Богъ вразумит». Он же глагола к ним: «Хощете ли, да сотворю вас беспечалны на сем свѣтѣ, и ничим не нужни будете?» Они же, чающе от него велико нѣчто, и глаголаша вси: «Хощемъ, государю». Он же повелѣ заперети храм и зажещи огнем, и вси ту изгорѣша. И глаголаше к боляром своимъ: «Да вѣсте, что учиних тако: первое, да не стужают людем и никтоже да не будеть нищь в моей земли, но вси богатии; второе, свободих ихъ, да не стражут никтоже от них на семъ свѣтѣ от нищеты иль от недуга».

Единою ж приидоша к нему от Угорскыя земли два латинска мниха милостыни ради. Он же повелѣ их развести разно, и призва к себѣ единого от них, и показа ему округ двора множьство бесчисленое людей на колѣхъ и на колесѣх, и вопроси его: «Добро ли тако сътворих, и како ти суть, иже на колии?» Он же глагола: «Ни, государю, зло чиниши, без милости казниши; подобает государю милостиву быти. А ти же на кольи мученици суть». Призвав же и другаго и вопроси его тако же. Он же отвѣща: «Ты, государь, от Бога поставленъ еси лихо творящих казнити, а добро творящих жаловати. А ти лихо творили, по своимъ дѣломъ въсприали». Он же призвавъ перваго и глагола к нему: «Да почто ты из монастыря и ис келии своея ходиши по великым государемъ, не зная ничтоже? А нынѣ самъ еси глаголалъ, яко ти мученици суть, азъ и тебе хощу мученика учинити, да и ты с ними будеши мученикъ». И повелѣ его на колъ посадити проходомъ, а другому повелѣ дати 50 дукатъ злата, глаголя: «Ты еси разуменъ муж». И повелѣ его на возѣ с почестиемъ отвести и до Угорскыя земли.

Аще жена кая от мужа прелюбы сътворит, он же веляше срамъ ей вырѣзати, и кожю содрати, и привязати ея нагу, и кожу ту на столпѣ среди града и торга повѣсити. И девицамъ, кои девьства не сохранят, и вдовам також, а иным сосца отрѣзаху, овым же кожу содравше со срама ея, и роженъ желѣзенъ разжегши, вонзаху въ срам ей, и усты исхожаше. И тако привязана стояше у столпа нага, дондеже плоть и кости ей распадутся иль птицам в снѣдь будет.

Единою ж яздящу ему путем, и узрѣ на нѣкоем сиромахѣ срачицю издрану худу и въпроси его: «Имаши ли жену?» Он же отвѣща: «Имамъ, государю». Он же глагола: «Веди мя в дом твой, да вижю». И узрѣ жену его, младу сущу и здраву, и глагола мужу ея: «Не си ли ленъ сѣялъ?» Он же отвѣща: «Господи, много имам лну». И показа ему много лну. И глагола женѣ его: «Да почто ты лѣность имѣеши к мужу своему? Онъ долженъ есть сѣяти, и орати, и тебе хранити, а ты должна еси на мужа своего одежю свѣтлу и лѣпу чинити, а ты и срачици не хощеши ему учинити, а здрава сущи тѣлом. Ты еси повинна, а не мужь твой, аще ли бы муж не сѣялъ лну, то бы мужъ твой повиненъ был». И повелѣ ей руцѣ отсѣщи и трупъ ея на колъ всадити.

Нѣкогда ж обѣдоваше под трупиемъ мертвых человекъ, иже на колие саженых множьство бо округ стола его; он же среди ихъ ядяше и тѣмъ услажашесь. Слуга ж его, иже пред нимъ ясти ставляше, смраду оного не моги терпѣти, и заткну носъ, и на страну главу свою склони. Он же вопроси его: «Что ради тако чинишь?» Он же отвѣща: «Государю, не могу смрада сего терпѣти». Дракула же ту и повелѣ его на колъ всадити, глаголя: «Тамо ти есть высоко жити, смрад не можеть тебе доити».

Иногда же прииде от угорскаго короля Маттѣашя апоклисарь до него, человекъ не малъ, боляринъ, в лясѣх родом. И повелѣ ему сѣсти с собою на обѣдѣ среди трупия того. И пред нимъ лежаше единъ колъ велми дебелъ и высокъ, весь позлащенъ, и вопроси апоклисаря Дракула: «Что ради учинихъ сей колъ тако? Повѣж ми». Посол же той велми убояся и глагола: «Государю, мнит ми ся тако: нѣки великий человекъ пред тобою согрѣши, и хощеши ему почтену смерть учинити паче иных». Дракула же глагола: «Право реклъ еси; ты еси велика государя посолъ кралевьскы, тебѣ учиних сей колъ». Он же отвѣща: «Государю, аще достойное смерти содѣлалъ буду, твори, еже хощеши: праведный бо еси судия — не ты повиненъ моей смерти, но азъ самъ». Дракула же расмияся и рече: «Аще бы ми еси не тако отвѣщал, воистину бы был еси на семъ колѣ». И почти его велми и, одаривъ, отпусти, глаголя: «Ты вправду ходи на поклисарство от великых государей к великым огосударемъ, научен бо еси съ государьми великыми говорити, прочии же да не дерзнуть, но первое учими будуть, какъ имъ съ государьми великыми бесѣдовати». Таковъ обычай имѣаше Дракула: отколе к нему прихождаше посолъ от царя или от короля неизященъ и не умѣаше противъ кознем кто отвѣщати, то на колъ его всажаше, глаголя: «Не азъ повиненъ твоей смерти — иль государъ твой, иль ты самъ. На мене ничтоже рци зла. Аще государь твой, вѣдая тебе малоумна и не научена, послал тя есть ко мнѣ, к ееликоумну государю, то государь твой убил тя есть; аще ль самъ дерзнулъ еси, не научився, то самъ убилъ еси себя». Тако поклисарю учиняше колъ высокъ и позлащенъ весь, и на него всаждаше, и государю его тѣ рѣчи отписоваше с прочими, да не шлет к великоумну государю малоумна и т научена мужа в посольство.

Учиниша же ему мастери бочкы желѣзны; он же насыпа их злата, в рѣку положи. А мастеровъ тѣх посѣщи повелѣ, да никтоже увѣсть съдѣланнаго имъ окаанства, токмо тезоимениты ему диаволъ.

Нѣкогда же поиде на него воинством король угорскы Маттѣашь; он же поиде противъ ему, и срѣтеся с ним, и ударишась обои, и ухватиша Дракулу жива, от своихъ изданъ по крамолѣ. И приведенъ бысть Дракула ко кралю, и повелѣ его метнути в темницю. И сѣде в Вышеградѣ на Дунаи, выше Будина 4 мили, 12 лѣт. А на Мунтьянской земли посади иного воеводу.

Умершу же тому воеводѣ, и краль пусти к нему в темницю, да аще восхощет быти воевода на Мунтианской земли, якоже и первие, то да латиньскую вѣру прииметь, аще ль же ни, то умрети в темници хощеть. Дракула же возлюби паче временнаго свѣта сладость, нежели вѣчнаго и бесконечнаго, и отпаде православия, и отступи от истинны, и остави свѣтъ, и приа тму. Увы, не возможе темничныя временныя тяготы понести, и уготовася на бесконечное мучение, и остави православную нашу вѣру, и приатъ латыньскую прелесть. Крал же не токмо дасть ему воеводство на Мунтьянской земли, но и сестру свою родную дасть ему в жену, от неяже роди два сына. Пожив же мало, яко 10 лѣт, и тако скончася в той прельсти.

Глаголют же о немь, яко, и в темници сѣдя, не остася своего злаго обычая, но мыши ловя и птици на торгу покупая, и тако казняше ихъ, ову на колъ посажаше, а иной главу отсѣкаше, а со иныя, перие ощипавъ, пускаше. И научися шити и тѣмъ в темници кормляшесь.

Егда же краль изведе его ис темници, и приведе его на Будинъ, и дасть ему домъ в Пещи противу Будина, и еще у краля не былъ, случися нѣкоему злодѣю уйти на его дворъ, и съхранися. Гонящии же приидоша, и начаша искати, и наидоша его. Дракула же воставъ, взем мечь свой, и скочи с полаты, и отсѣче главу приставу оному, держащему злодѣя, а злодѣя отпусти; прочии же бѣжаша, и приидоша к биреву, и повѣдаша ему бывшее. Бирев же съ всѣми посадникы иде ко кралю, жалуяся на Дракулу. Король же посла к нему, вопрошая: «Что ради таково зло учини?» Он же тако отвѣща: «Зло никое ж учиних, но онъ самъ себе убил; находя разбойническы на великаго государя домъ, всякъ такъ погибнеть. Аще ли то ко мнѣ пришел бы, явил, и азъ во своемъ дому нашел бы того злодѣя, или бы выдалъ, или простил его от смерти». Кралю же повѣдаша. Король же нача смѣятися и дивитись его сердцю.

Конец же его сице: живяше на Мунтианской земли, и приидоша на землю его турци, начаша плѣнити. Он же удари на них, и побѣгоша турци. Дракулино же войско безъ милости начаша их сѣщи и гнаша их. Дракула же от радости възгнавъ на гору, да видить, како сѣкуть турковъ, и отторгься от войска; ближнии его, мнящись яко турчинъ, и удари его единъ копиемъ. Он же видѣвъ, яко от своих убиваемъ, и ту уби своих убийць мечем своимъ 5, его же мнозими копии сбодоша, и тако убиенъ бысть.

Корол же сестру свою взят, и со двѣма сынми, въ Угорскую землю на Будинъ. Единъ при кралевѣ сынѣ живет, а другий был у варадинского бископа и при нас умре, а третьяго сына, старѣйшаго, Михаила, тут же на Будину видѣхом, от царя турскаго прибѣгъ ко кралю; еще не женився, прижил его Дракула съ единою дѣвкою. Стефан же молдовскый з кралевы воли посади на Мунтьянской земли нѣкоего воеводскаго сына, Влада именем. Бысть бо той Владъ от младенства инокъ, потомъ и священникъ и игуменъ в монастыри, потомъ ростригся и сѣлъ на воеводство, и женился, понялъ воеводскую жену, иже после Дракулы мало побылъ, и убилъ его Стефанъ волосьскы, того жену понялъ. И нынѣ воевода на Мунтьянской земли Владъ, иже бывы чернець и игуменъ.

В лѣто 6994 февраля 13 прежь писал, та же в лѣто 6998 генваря 28 вдругье переписах азъ, грѣшны Ефросинъ.